На перекладных
Почти каждый из нас это испытал -- тот день, тот час, то мгновение, когда уходят дети. В жизнь. Когда-то и мы ушли. А от нас уходят наши дети… Закон судеб!
С культурой ныне происходит то же самое. Не совсем. Но почти. И то ли она от нас уходит, то ли мы от нее отдаляемся…
Упрощенная литература, упрощенный театр, упрощенная эстрада
Культура переживает сегодня не лучшие времена. Да что там не лучшие. По-моему, мы стоим перед пропастью. Перед той пропастью, когда -- еще немного, еще чуть-чуть и -- «Эй, ухнем!» И в пропасть полетит большая часть духовного наследия страны, наработанного предыдущими поколениями. И осколков будет не собрать.
Природа, как известно, не терпит пустоты. Культура тоже. Если ею не заниматься не в смысле «запретительства» или «разрешительства», а в смысле отбора, выращивания, поощрения всего, что может продолжить направление духовного, человечного в культуре, сфокусированного на то, чтобы сделать человека и чище, и лучше, пробудить в нем чувства добрые и привить ему с юности, а лучше с детства элементарный вкус. Если же не заниматься ею в разных ракурсах и направлениях, то место ее, культуры, в душе человеческой займет всяческая «попса», расхожий всяческий китч и пошлятина. Прививается это, прежде всего, псевдолитературой, псевдоэстрадой, псевдотеатром, то есть тем суррогатом, что властно завоевывает ныне пространство духовной жизни, которое катастрофически отступает от человека.
Может быть, хватит умиляться той вседозволенности в литературных опусах, что ныне выдается за раскованность, за раскрепощение от тоталитаризма, потому что выискивать все черное, все гадкое, все низменное в человеке не так уж сложно. Но делать это и только это предметом литературы и выдавать за новое слово -- не от большого ума, не от большой культуры… Верный своему принципу и в театре, и в публикациях не переходить на личности, я не буду прибегать к конкретным примерам. Но даже при выдвижении на Шевченковскую премию приходилось читать в номинациях такое…
По-моему, очень опасна эта тенденция. Особенно, если она поднимается на щит.
Все, что в большой мере происходит ныне в культуре, можно -- с достаточной долей изящества -- назвать словом «упрощение». Упрощенная литература, упрощенный театр, упрощенная эстрада -- и такая наблюдается, -- потому что помнятся и Л. Утесов, и К. Шульженко, и М. Бернес, и многие другие. Кстати, о многих сегодняшних «звездах» эстрады можно смело сказать словами Утесова: «У нас в Одессе каждый так может, но стесняется».
Упрощение может быть хулиганское, лихое с блеском, а может быть бездарным, одноклеточным в своей тупой и ординарной последовательности.
Мы тяготеем к последнему. И я не сгущаю краски. Загляните в телевизор, в газеты, в новинки беллетристики, на эстраду, наконец…
Недавно, размышляя о постановке трагедии У. Фолкнера и А. Камю «Реквием по монахине», я случайно прочел выдержку из речи Фолкнера, произнесенной им на вручении Нобелевской премии. Ах, как меня это задело! Мне показалось, что сказано это сегодня, сейчас, в Украине, о нашей не только литературной, но и общекультурной ситуации…
«Современные… писатели и писательницы забыли о проблемах борющейся души. Но только эти проблемы рождают достойную литературу… Писателю придется учиться заново. Ему нужно понять, что страх -- самое низменное из чувств, и, постигнув это, уже навсегда забыть о страхе, убрать из своего творчества все, кроме правды о душе, старых вечных истин -- любви, чести, жалости, гордости, сострадания и самопожертвования, без которых любое произведение обречено на скорую гибель. И покуда писатель не сделает этого, над его трудом нависает проклятье. Он пишет не о любви, а о вожделении; о поражениях, в которых никто ничего не теряет чего-либо ценного, о победах без надежды и, что хуже всего, без жалости и сострадания. В его горе нет всем понятного горя, и оно не оставляет следов. Он пишет не о человеческой душе, а о заполнениях тела. И покуда он не поймет этого, он будет писать так, как будто он стоит и наблюдает конец человека и сам участвует в этом конце. Но я отказываюсь принять конец человека… »
самое грустное --бульварный тон небульварных газет
Наивно предположить, что в духовной сфере общества битва за умы и сердца людей исчезла. Она, подчас невидимо, живет и здравствует.
И если поле телевизионного экрана заполняют программы типа «Табу», один из выпусков которой замечательно откровенно поведал нам о проблемах нудизма, показал обнаженных мужчин и женщин в разных позах, в разных экстерьерах и интерьерах, собрал в студии сторонников и противников этого самого нудизма, которые -- те и другие -- откровенно веселились, непринужденно болтая на эту животрепещущую тему, то чего уж больше…
Ну просто нет в Украине другой культурной проблематики. Все так прекрасно, так гармонично, что самое время поднять знамя общенациональной дискуссии «Быть нудизму или не быть?» А это, естественно, в нашем самом демократичном обществе должна общественность решить. Так что присоединяйтесь, дорогие соотечественники, давайте двигать вперед сексуальную революцию, потому что все остальное уже свершилось и дало, надо думать, результат положительный.
Если по тому же телевидению, из вечера в вечер, изгаляются в полупристойных позах полуобнаженные мальчики и девочки с микрофонами, изрекая нечто невообразимое -- пошлое и убогое и по музыкальной части, и по литературной (цитировать тексты просто стыдно), то естественны результаты опроса, проведенного в одной из столичных школ среди подростков, которые как-то очень непосредственно заявили, что и Франко, и Тургенев -- эстрадные звезды.
Когда газеты, даже самые серьезные, проблемы культуры заменяют сплетнями о личной жизни Аллы Пугачевой и перемывают грязное белье эстрадных звезд, то где «немцу сору взять»? Откуда она возникнет -- тяга к подлинно прекрасному?
Самое грустное -- для меня -- это бульварный тон небульварных газет. Как это происходит, кто его знает -- вдруг читаешь в приличной газете хамский, наглый, дешевый материал с колоссальным количеством ошибок. И доверие, то доверие к газете, что воспитывается не одним днем, утрачивается.
Когда, на каком -- восьмом, девятом -- году независимости на создание и на внедрение в жизнь общенациональной программы «Культура» денег не находится, а те, кто занимаются образованием, недопонимают, а может быть, им недосуг понять, что внедрение языка начинать надо с «Iвасика-телесика», то есть с детского сада, и постепенно и талантливо прививать детям ростки подлинной культуры в направлении литературы, музыки, театра, живописи…
Будем надеяться, что правительство, наконец, начнет отличать зерна от плевел в культуре и станет поддерживать прежде всего культуру для души человеческой. Тогда, может быть, станет меньше, не сразу, но меньше всех тех катастроф в юности, самоубийств физических и самоубийств нравственных, о чем нам становится известно из тех же средств массовой информации.
Меня лично недавно потрясла заметка в одной из газет о том, как подростки-мальчики издевались над подростком-девочкой. Обрили ей голову, отрезали уши, затем руки, ноги… Откуда эта тупая звериная жестокость, эта пустота души, как не от оглушительного средневекового бескультурья!..
Мы с легкостью необыкновенной переняли худшие образцы поп-культуры западной, забывая, что там есть и другое -- гигантская сеть, если можно так выразиться, духовного направления в культуре, что в Вене миллион зрителей делится на две части -- на поклонников Оперы -- венской и на поклонников Бургтеатра -- драматического, что в каждом небольшом городе есть свой симфонический оркестр, и залы каждый вечер полны, что в школе там театром начинают заниматься с первого класса -- разными путями. Поэтому тот, кто оканчивает школу, искренне любит Шекспира или Мольера и стремится увидеть разные постановки по их произведениям. Государство отдает там приоритет не эстраде -- это дело коммерческое, частное, а созданию художественными средствами образа героя положительного, в самом высоком и чистом его значении. На это тратится львиная доля средств, отпущенных на культуру, потому что, наконец, мэры умеют разбираться в том, кто должен возглавлять театр в городе, оркестр или главную библиотеку, чтобы жители города получили некий, пусть небольшой, заряд духовности.
Там заложен мощный фундамент серьезной культуры, поэтому можно подумать и о развлекательности.
И эти два направления там корректируются разными общественными организациями, а советы по культуре формируются из самых уважаемых и культурных людей города…
Я не пророк. Но мне кажется, что все упирается в культурных вождей, в разумную политику государства, где немалую роль играют личные вкусы, пристрастия, да просто образованность и порядочность работников Министерства финансов, -- тех, кто практически осуществляет финансирование культуры.
Нынче всем недосуг. Но неужели и завтра, после выборов, все останется так, как было. Это будет ужасно!
А. Сахаров предпочитал понятие «духовность» -- понятию «религиозность». Потому что, по Сахарову, религиозность должна быть индивидуальна.
Движение не по спирали, а по кругу. В никуда
Что сегодня должно прежде всего настораживать власть? Аполитичность и неверие творческой молодежи. От этого и ее шараханья в псевдоавангард, в теорию «чистого искусства», повышенное внимание к форме, увлечение ею. По сути, это движение не по спирали, а по кругу. В никуда.
Культурные вожди наши должны попытаться хотя бы попробовать вывести их из этого заколдованного движения. Хотя бы ощутить тревогу за это. Когда талантливый молодой поэт -- не буду называть его фамилии -- фотографируется для интервью в шапке-ушанке 40-х, в черных очках и в какой-то немыслимой робе, то это скрытая форма выражения протеста против ВЛАСТИ. Поза это? Безусловно. Но чем она вызвана?..
Гены истинной культуры должны войти в душу человека. Это не так быстро происходит. Этому должен предшествовать некий нулевой цикл, как говорят строители. Невидимый нулевой цикл. И начинается он с детства. Детский сад, школа, семья. Ну, хотя бы детский сад и школа. И за этим обязательно должно следить государство, помогать осуществлять. Как сделать так, чтобы это стало понятно тем, кто может и должен это осуществить?
Конечно, мы сейчас бедны, и снова, как и раньше, мы можем откладывать повседневную заботу о культуре на будущее. И этому можно найти бездну оправданий. Но… Это постоянное откладывание на завтра может обернуться тем, что завтра произойдет то, что и должно произойти: желудки у многих будут полны, а сердца -- пусты.
Заметки мои продиктованы почти отчаянием. Хотя есть у нас и выдающиеся достижения в духовной сфере. Но, к сожалению, единичные и… приходится почти цитировать -- «страшно далеки они от народа». И знает, и внимает этим духовным достижениям лишь малый круг интеллигенции.
Должна быть разработана программа «Культура», которая бы охватила разные слои общества. И к разработке этой программы должны быть привлечены самые светлые умы государства.
Закончить я хочу еще одной цитатой. Обширной. Поэтому заранее прошу прощения. Но очень хочется, чтобы читатели «ФАКТОВ» с нею познакомились, потому что слова эти киевлянина Анатолия Шостки, с которым я, кстати, не знаком лично, -- крик сердца, крик души. И мысль его главная о том, что мы в культуре сегодня на грани -- по ту сторону добра и зла, -- мне близка, да и не только мне…
«Когда изо дня в день выдается за культуру рекламно-сенсационный суррогат, очень трудно поддержать свое человеческое достоинство. Думаю, что таких, кому это удается, меньше. Нас прямо захлестнули исповеди «голубых» деятелей нашей культуры о своих пристрастиях, озлобленный ум политиков, истории о личных успехах тех, кто покупает за тысячу долларов галстуки и круто отдыхает на Багамских островах.
Замалчивается простая истина: культура рождает сильные характеры, культура воспитывает волю. Если бы это было не так, мы были бы куда хуже, чем есть. Из культуры вырастает стойкость. Чем выше культура, тем выше самосознание человека. Вместе с культурой приходит и философия, и наука, и экономика. Не может быть носителем культуры разобиженная на власть часть нашей интеллигенции, которая в отместку пошла за партийными билетами в оппозиционные партии. Вряд ли можно найти опору и вдохновение в книге «Полевые исследования по украинскому сексу» Оксаны Забужко и в так называемых модернистских романах Юрия Андруховича, которые украинская критика считает самыми большими достижениями в области литературы за последние десять лет.
Апокалиптичность переходного периода в нашей жизни заключается не в том, что все мы «вышли из шинели» (нищеты) или из экс-имперского советского народа. Трагедия в том, что все мы вошли в экзистенциальное, хайдеггеровское НИЧТО, причем без малейшего представления о том, что это именно НИЧТО, не ведая, где искать выход к чему-то продуктивному. И ясно, что не запаслись соответствующим ключом, каковым является культура в самом широком смысле этого слова. Нам все еще кажется, что мы имеем представление о цивилизованной жизни и знаем, как должен выглядеть несоветский человек. Но в действительности это не так. Мы не чтим по-настоящему демократические ценности, закрываем газеты, судимся с журналистами, не платим людям за работу, не защищаем их от взяточников и злых чиновников. Где коррупция и произвол, там разрушено все.
Ни один народ не отличается такой почти фанатической верой в свое будущее, как украинский. Надежда и музыка составляют основу его существования. Они доминируют во всем, что называется украинским. И ни один народ, однако, так не тиражирует, так не смакует слово «журба». Поем о любви, но чувство «журбы» не покидает нас, презентуем книги, фильмы, но на этих праздниках всегда находится место «журбе», кто-то непременно вспомнит о ней.
Украина ждет от своих философов и писателей новых слов. К сожалению, их не слышно. Потому-то она и продолжает калечить себя словами «моя хата с краю», «ми бiднi, але гордi», «де два укра нця, там три гетьмана», она продолжает не замечать, что может сделать культура для страны и что она, к примеру, сделала для Франции и США. Потому-то мы страшимся признаться даже самим себе, что «гордыми» нас делает не бедность (это фольклор), а врожденная обособленность, стремление к личной власти и подозрительность, недоверие к любой государственной власти. О нас говорят как о людях, всегда покорных судьбе.
Уязвленный гордец беспощаден к талантам, нетерпим к порокам, не умеет симпатизировать другим людям. Гордыня склоняет к предательству и измене. Наш нарциссизм ужасен. Мы любуемся своим хуторянством, мы готовы жить при свечах -- только бы не было хуже. Похоже, мы утратили веру в то, что вкладывается человеком в термины вечного, трансцендентного, идеального. Между тем презрение ко всякого рода идеалистам есть, в сущности, отрицание истины и свободы.
Противостоять навязываемой «культуре» непросто. Тогда нужно перестать читать газеты и журналы, смотреть телевизор, больше молчать, больше заниматься тем, что, по Фрейду, могло бы заменить нашу тягу к общению, прекрасному, доброму. Будем ждать. Ждать этих новых слов.
Киев Анатолий Шостка 16 июля 1999 г. »
Очень хотелось бы, чтобы слова эти прочли все те, кто стоит у руля культуры нашей, государства нашего, или кто будет вскоре стоять, и чтобы они уразумели, что государство в тот переходный период, который мы проживаем, должно определить приоритеты в развитии культуры, свое, главное направление, иначе… Дальше -- тишина.
«Facty i kommentarii «. 6 ноября 1999. Культура
436
Читайте нас у Facebook
