Актриса Татьяна Ткач: «Режиссеру «Белого солнца пустыни» Павел Луспекаев заявил, что без меня на съемки не поедет»
На счету Павла Луспекаева около тридцати ролей в кино, но для того, чтобы стать известным, ему достаточно было сыграть всего одну — таможенника Верещагина в культовом фильме Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни». Во время съемок актер был тяжело болен, и каждый шаг (в буквальном смысле этого слова) давался Луспекаеву с большим трудом, у него были ампутированы стопы обеих ног. О мужестве Павла Борисовича до сих пор ходят легенды. О том, как все было на самом деле, рассказывает актриса Татьяна Ткач, сыгравшая роль одной из жен в гареме Абдуллы.
«Жена Паши стучала ко мне в номер и просила: «Танечка, Павел Борисович говорит, что будет есть только из ваших рук»
— Татьяна Дмитриевна, как вы познакомились с Павлом Луспекаевым?
— После длительной болезни и операции на ногах Луспекаев вернулся на работу в БДТ. Как-то он зашел к нам в общежитие. 
В тот вечер у нас в комнате были гости, просидели мы за беседой очень долго. Павел Борисович произвел на меня неизгладимое впечатление, раньше таких людей я не встречала.
*Татьяна Ткач признает, что Павел Луспекаев действительно был влюблен в нее, хотя старается не говорить на эту тему
— Что же вас так в нем поразило?
— Он был невероятной личностью: искрометный, темпераментный, с частыми и резкими сменами настроения. Не человек, а сказочный персонаж: огонь в глазах, дым из ноздрей — Сивка-Бурка или Зевс- громовержец. В тот вечер Луспекаева больше всего волновало то, что в театре его встретили не так, как ему хотелось бы. «Да они просто боятся, что Паша опять переиграет всех!» — жаловался он и на чем свет стоит клял актерскую профессию. Говорил, что хуже ее нет, поэтому не нужно никому идти в актеры. Но тут же сам себя успокаивал: «Если они меня боятся — значит, я еще чего-то стою, они считают меня хорошим артистом!» И тут же начинал хвалить свою профессию, убеждая всех, что ничего лучше люди еще не придумали. Интересно, что и в первом, и во втором случае его доводы были чрезвычайно убедительными.
Помню, было уже очень поздно, я сидела на своей кровати умытая, без грима и от изумления и восхищения не могла произнести ни слова. Неожиданно Павел Борисович повернулся ко мне и спросил: «Как тебя зовут?» Почему-то вместо того, чтобы назвать имя, я ответила: «Ткач». На что он сказал: «Спасибо тебе, Ткач, за поддержку — ты так внимательно меня слушала. Я чувствую, что нравлюсь тебе».
— Дальше ваши отношения как-то развивались?
— Представьте себе, нет. Я вышла замуж, переехала к мужу. Павел Борисович ушел из театра, на какое-то время я потеряла его из виду. А потом он вдруг снова появился в моей жизни — с фильмом «Белое солнце пустыни».
— Своей ролью в этой картине вы ведь обязаны именно Павлу Борисовичу?
— Он поставил режиссеру картины Владимиру Мотылю условие: «Не поеду на съемки, если там не будет актрисы Татьяны Ткач». И два замечательных режиссера, Мотыль и Геннадий Полока, которого Владимир Яковлевич взял «для храбрости», приехали ко мне домой, чтобы уговорить меня сыграть в этом фильме. Мы с мужем жили тогда в коммуналке на улице Марата. Можете представить себе наше удивление, когда на пороге появись такие гости.
Мотыль предложил мне роль главной жены в гареме Абдуллы. Правда, когда я попросила показать сценарий, он замялся, сказав, что он якобы потерян. Впоследствии я поняла, что такой роли в сценарии просто не было, режиссер придумал ее на ходу, чтобы меня заинтересовать. Об условии, поставленном Луспекаевым, они тогда не сказали ни слова, я обо всем узнала позже.
— На съемках вы много общались?
— К сожалению, нет. Но я солгала бы, если бы сказала, что не чувствовала его повышенный интерес к себе. Случалось, его жена стучала ко мне в номер и просила: «Танечка, Павел Борисович говорит, что будет есть только из ваших рук. Вы не могли бы зайти к нам на несколько минут?»
Съемки, длившиеся два лета подряд, были нелегкими. Изначально Мотыль делал две серии, но при монтаже половину материала вырезали (причем преимущественно за счет нашего гарема), и в результате осталась только одна. Первое лето мы провели на Каспии, где снимали все морские сцены, а на следующий год поехали в Туркмению — на станцию Мары, рядом с городом Кушка, самой южной точкой Советского Союза.
«Лоуренс Оливье, побывав в Ленинграде, назвал Луспекаева абсолютным гением»
— Павел Борисович в то время уже плохо себя чувствовал?
— Его мужество вызывало у меня такое же восхищение, как и его актерское дарование. Это был фантастический актер. Недаром Лоуренс Оливье, побывав в Ленинграде, назвал его абсолютным гением.
Но и его героизм не может не поражать. Вследствие так называемой никотиновой гангрены — болезни, во время которой ткани не снабжаются кислородом (фронтовая молодость, когда приходилось подолгу мерзнуть на снегу, не прошла даром) — у него на обеих ногах были только пятки, пальцы Павлу Борисовичу ампутировали. Время от времени раны начинали кровоточить, и тогда Луспекаев, чтобы никто не видел его в таком состоянии, уходил в дом Верещагина, который был построен на берегу Каспия, и опускал свои больные ноги в прохладную воду. Или уплывал далеко в море, он замечательно плавал и мог проводить в воде час, а то и больше. Паша никогда не показывал, что ему больно — ни разу за все время съемок не охнул, не застонал. Он был счастлив, что вернулся в кино, снова снимается. Все остальное не имело для него значения.
— Говорят, одно время Павел Борисович держался только на наркотиках?
— Наркотики ему начали колоть уже в больнице, чтобы снять боль. Со временем он к ним привык, требовались все большие дозы. Тогда ему очень помогла Екатерина Алексеевна Фурцева. На одном из банкетов кто-то рассказал ей, что в Ленинграде умирает замечательный артист Луспекаев. Она тут же распорядилась привезти из заграницы какое-то дефицитное, но очень действенное лекарство. Как говорил мне Павел Борисович, его раны стали заживать, как на собаке. Чтобы отказаться от наркотиков, все время щелкал семечки, поэтому в его доме все было в шелухе. Ему удалось таки побороть эту зависимость — у него была невероятная сила воли.
— Каким он был в общении?
— Очень трогательным и притягательным для окружающих человеком, у него в номере всегда было много людей. Многие талантливые актеры, достигнув определенного возраста и добившись чего-то в профессии, уходят в себя. Луспекаева же отличала огромная душевная щедрость. То же самое можно сказать и о Владимире Высоцком, с которым я снималась в фильме «Место встречи изменить нельзя» (роль Анны Дьячковой, подруги Фокса.- Авт.). Все мы жили в небольшой гостинице неподалеку от Одесской киностудии, поэтому часто собирались вместе. Володя был душой нашего общества — собирал вокруг себя людей и пел и рассказывал, не останавливаясь. Ему хотелось поделиться со всеми тем, что он узнал и написал.
Вот и Луспекаев был таким же. Помню, как он мне говорил: «Есть такой жизненный закон: плохие люди держатся рядом с плохими, а хорошие — с хорошими. Обрати внимание, какие у меня тут замечательные люди!» Вы бы видели их — там в основном были артисты из банды Абдуллы.
— «На лицо ужасные, добрые внутри»?
— Именно. Все они были замечательными ребятами, но их внешность оставляла желать лучшего. А Паша любил таких самобытных, разных и страстных людей.
«Он все время звонил мне и говорил: «Передай режиссерам, что только Луспекаев сможет пройти по Парижу в одних кальсонах»
— Вы могли сыграть вдвоем еще в одной картине — «Бег» по пьесе Михаила Булгакова?
— В перерыве между съемками «Белого солнца пустыни» на роль Люськи, походно-полевой жены генерала Чарноты, меня пробовали несколько раз. Сначала с Михаилом Ульяновым, потом с Николаем Гринько. Каково же было мое удивление, когда мне позвонили и сказали, что нужно прибыть на пробы в Москву еще раз. Оказывается, приехал Луспекаев и сказал, что не будет пробоваться без Татьяны Ткач.
— Он, похоже, ничего не хотел делать без вас?
— Это была какая-то невероятная история. Результатов нам сразу не сообщили, велели подождать — так оно обычно и бывает. И всегда слезно просишь девочек из актерского отдела: «В любом случае, пожалуйста, позвоните!» Но звонят почему-то только если тебя утвердили. Если же нет — молчат, видимо, никому не хочется приносить плохую весть. А ты не знаешь, на каком свете находишься, пока кто-нибудь случайно не расскажет, что в этой роли уже давно снимается другой актер.
Так и с Пашей получилось. Меня утвердили, а его нет. На роль Чарноты режиссеры Алов и Наумов взяли Михаила Ульянова. Луспекаеву ничего не сообщили, а я по понятным причинам тоже не могла об этом рассказать. Очень уж буйный у него был нрав, я не знала, как он на мои слова отреагирует. Паша же все время звонил мне и спрашивал: «Таня, ну как там дела? Неужели они меня не взяли?! Передай режиссерам, что только Луспекаев сможет пройти по Парижу в одних кальсонах». В сущности, так оно и было. Сердце у меня тогда буквально разрывалось напополам. С одной стороны, я была немного влюблена в Ульянова и мне хотелось сниматься с ним, с другой — было очень жаль Пашу.
— Тем более, что он был влюблен в вас?
— Сколько времени прошло с момента его смерти, а я до сих пор стараюсь не говорить на эту тему. Признаюсь, он действительно был мной увлечен.
— О съемках «Бега» вы Луспекаеву так ничего и не сказали?
— Нет. С «Белым солнцем пустыни» мы уехали в Туркмению, и мне все время слали в Кушку телеграммы со съемочной группы «Бега», вызывая на работу. Но директор «Белого солнца…» рвал их и выбрасывал. Безобразие какое-то — из-за него я могла бы потерять такую фантастическую роль! Со временем Паша все узнал, но не от меня, поэтому я не видела, насколько сильной была его реакция.
— Как вы думаете, почему режиссеры не взяли Луспекаева на роль Чарноты?
— Думаю, был целый ряд причин. Во-первых, мне кажется, побоялись, что из-за болезни актер не сможет сниматься в полную силу и подведет съемочную группу. Хотя я точно знаю, что с Пашей ничего подобного просто не могло случиться, он был очень обязательным человеком. Во-вторых, после операции на ногах у Луспекаева уже не было той стремительной походки, без которой невозможно представить себе Чарноту. А жаль… Михаил Ульянов сыграл прекрасно, но я уверена, что Паша сделал бы этого персонажа не хуже, правда, у него герой был бы совсем другим.
3295Читайте нас у Facebook
