Сергей Захаров: "Узнав, что это я нарисовал карикатуру на Гиркина, сепаратисты стали орать: "Ты плюнул в нашу икону!"
В начале июля, когда террористы оккупировали Донецк, на улицах города стали появляться карикатуры с изображением боевиков. Сначала кто-то разместил вырезанную из фанеры фигуру персонажа романа «Собачье сердце» Шарикова, одетого в форму «ДНР». Разозленные сепаратисты убрали художество, однако вскоре появилось следующее — портрет «министра обороны «ДНР» Гиркина с пистолетом у виска и с подписью «Just do it» («Сделай это»). Следующим карикатурным персонажем стал боевик Моторолла в образе черта, со своей новоиспеченной супругой. Карикатур становилось все больше, и боевики не успевали их «отлавливать».
Тем временем журналисты разыскали их автора, 46-летнего Сергея Захарова. До войны на востоке Сергей работал дизайнером. А когда в город вторглись террористы, решил выразить свой протест с помощью карикатур. С тех пор его называли донецким Бэнкси (английский художник, работавший в стиле граффити). В августе Захарова таки выследили боевики. Сергей провел в плену полтора месяца и чудом остался жив. Но даже после своего освобождения не перестал рисовать карикатуры. Теперь они другие — Сергей нарисовал, как его пытали сепаратисты. И в целях собственной безопасности наконец уехал с Донбасса. Сейчас художник, пользующийся невероятной популярностью как среди украинских, так и среди иностранных журналистов, готовится представлять свои работы в Париже.
Работы Сергея Захарова будут представлены на выставке в парижском Пале де Токио вместе с другими работами членов донецкого фонда культурных инициатив «Изоляция». Художников «Изоляции» еще летом выгнали из Донецка боевики, и фонд вынужден был переехать в Киев. Сергею предложили показать мировой общественности свои карикатуры. Но для Парижа художник придумал нечто новое.
*Полевого командира «ДНР» Моторолу, стоящего в обнимку с новоиспеченной супругой, Захаров нарисовал в образе черта
— Мои карикатуры уже видели, да и не хочется повторяться, рисуя то, что уже было, — признается Сергей Захаров. — Поэтому в Париже я представлю двенадцать игорных карт с изображениями лидеров боевиков. А на тринадцатой карте — джокере — будет изображен Владимир Путин. Из этих карт я построю карточный домик, который развалится, как только я выдерну карту с Путиным. Эскизы карт, кстати, уже готовы. Остались, как говорится, последние штрихи.
— Тогда, в июле, жители Донецка поражались: какой смельчак все это делает? Как вы не побоялись?
— А как еще художник может выразить свое несогласие с происходящим? — вопросом на вопрос отвечает Сергей. — Идея уличных карикатур возникла еще весной, когда в Донецке появились люди с оружием и «триколором». Меня, как и многих жителей города, это возмутило. А когда летом боевики, по сути, захватили город, я решился на первую «экспедицию». Со мной не побоялся поехать знакомый фотограф. Пока я работал у себя в мастерской, был очень увлечен и не думал об опасности. А вот когда мы с другом выехали с рисунками на улицу, стало не по себе.
— Вы развешивали карикатуры по ночам?
— Нет, первый раз мы выехали около четырех часов утра. Делать это поздним вечером было опасно, ведь тогда боевики уже ввели комендантский час. Мы надеялись, что перед рассветом патрули не ходят. Сложили несколько работ в багажник и поехали. Но как только повесили первую карикатуру, нас остановили боевики. Стали задавать вопросы, проверять документы. Наше счастье, что они не заглянули в багажник и не увидели карикатуры, которые там лежали. С тех пор решили делать вылазки днем.
— Неужели днем безопаснее?
— Не поверите, но в это время суток у нас было больше шансов остаться незамеченными. Мы заранее присматривали место, где можно разместить карикатуры, после чего выбирали удобный момент, в считанные минуты вешали работу, фотографировали ее (это делал мой друг-фотограф) и тут же уезжали. Карикатуру террориста Гиркина на фасаде одного из зданий мы размещали в несколько заходов: сначала сделали надпись на трафарете, а через какое-то время разместили силуэт боевика. И сумели не попасться на глаза сепаратистам. А вот обычные прохожие нас, конечно, замечали. И их реакция мне понравилась. Люди останавливались, смеялись, фотографировали карикатуры на мобильные телефоны.
— Как долго висели ваши карикатуры? Или боевики сразу от них избавлялись?
— Бывало по-разному. Некоторые работы исчезали буквально через полчаса. А вот одна из карикатур провисела почти двое суток. Понимая, что рисунки быстро снимут, мы специально их фотографировали, а потом размещали эти фотографии в соцсетях. Из-за этого мою страничку в «Фейсбуке» дважды блокировали. Но я продолжал распространять карикатуры. Мне в этом помогал друг из Харькова, писатель, который активно поддерживает Украину. Мы его называли нашим пресс-секретарем.
Ситуация в Донецке накалялась, но мы не собирались останавливаться. Уже были готовы эскизы, которые я так и не успел развесить. Боевики меня все-таки вычислили.
— Как это случилось?
— Скорее всего, меня отследили по мобильному телефону. В тот день, 5 августа, я, как обычно, был в своей мастерской. Выхожу — а меня уже ждут две дорогие иномарки. Такие в Донецке остались только у «дэнээровцев». Из них выходят двое. Один направил на меня пистолет, второй показал какое-то удостоверение. После чего меня затолкали в машину и повезли в захваченное террористами здание СБУ.
Сергей Захаров уверен — в здании СБУ его пытали не местные сепаратисты, а россияне. Их выдавал специфический говор. Особенно запомнилась женщина в балаклаве, которую заложники боевиков называли палачом.
— В подвале здания СБУ было много пленных, — вспоминает Сергей Захаров. — Все они лежали на бетонном полу на каких-то картонках. Было очень жарко и душно, я начал задыхаться… Потом меня повели в какой-то кабинет на допрос. Первое, что я увидел в том кабинете, — забрызганные кровью стены. Повсюду валялись биты и резиновые палки. Меня начали избивать. Били долго и очень больно. Особенно старалась та женщина в балаклаве. Приставив к моему затылку дуло автомата, она с издевкой сказала: «Мне всегда интересно, о чем человек думает перед смертью». «Почитай Достоевского, он это описывает», — ответил я. Тогда мне еще казалось, что меня пугают. После этого женщина-палач открыла мою страничку «ВКонтакте» и от моего имени стала переписываться с людьми, которые хотели мне помочь. Надеюсь, они не пострадали…
С тех пор меня еще два раза выводили «на расстрел». Уже когда я был в Пролетарском военкомате, куда меня позже перевезли, среди ночи вывели на улицу сепаратисты. Пришел их пьяный командир, стал перезаряжать около моего виска пистолет. Вот тогда уже было по-настоящему страшно. А в третий раз сепаратисты сказали: «Сейчас будешь копать себе могилу». И заставили меня это делать.
— Боевики вспоминали вам карикатуры?
— Еще как. Мои работы привели их в ярость. Особенно изображение Гиркина. Избивая меня, они кричали: «Ты в Бога веришь? Ты бы плюнул в икону? Так вот, ты плюнул в нашу икону!» В военкомате били еще сильнее, чем в здании СБУ. Еще одна пыточная, где я побывал, — старый армейский фургон. Пленных по двое заталкивали в металлический отсек этого фургона и оставляли под палящим солнцем. Через пять минут, проведенных там, человек начинал задыхаться. Обливаешься потом, бьешь руками по стенам и в конце концов теряешь сознание. Иногда фургон открывали, и врач обкалывал измученных пленников какими-то препаратами. Потом дверь опять закрывали. Не знаю, как я это выдержал.
*Изображение «министра обороны «ДНР» Гиркина с надписью, предлагавшей ему застрелиться, почему-то особенно разозлило боевиков
— В одном из интервью вы говорили, что к вам наручниками пристегивали какого-то парня?
— Это была одна из пыток. Увидев, что у меня и у еще одного пленного травмированы левые руки, боевики сковали нас наручниками — чтобы было еще больнее. Мы ходили пристегнутыми друг к другу десять суток. Как сиамские близнецы: вместе в туалет, вместе ели. Того парня звали Андрей. Боевики взяли его за то, что он разговаривал по телефону якобы с членами «Правого сектора». Его назвали «корректировщиком». Сепаратисты вообще всех пленных делили на две категории: нарушители комендантского часа и «корректировщики». Среди пленных были как бывшие уголовники, так и бывшие милиционеры, которые в свое время задерживали этих бандитов. Они встретились в одной камере…
На десятые сутки боевики вывели Сергея на улицу и, показав одну из «Газелей», спросили, может ли он раскрасить автомобиль в камуфляжную расцветку. Захаров согласился.
— Я был рад любой возможности снять наручники, — признается художник. — Пока я красил машину, один из боевиков обронил: «Сделаешь это — пойдешь домой». И меня действительно отпустили. Даже дали пять гривен на проезд и рубашку — чтобы я не шел по городу в окровавленной футболке. Только мои документы не отдали. Сказали на следующий день прийти за ними в здание СБУ.
— Вы не побоялись снова идти к боевикам?
— Я надеялся, что, раз они меня отпустили, задерживать уже не станут. Но меня… опять взяли в плен. «Ты, художник, как-то мало отсидел, — сказали боевики. — Возвращайся в подвал». Весь следующий месяц я провел в плену. В день дважды кормили, дважды разрешали выйти в туалет. В этот раз, правда, не били.
— Вам не давали возможности связаться с родными?
— Нет. Но они знали, где я. Недавно меня спросили, что в плену было самым страшным. Отвечаю: неизвестность. Я не понимал, через сколько времени меня отпустят и отпустят ли вообще. Когда боевики все же решили меня выпустить, они сказали: «Надеемся, что ты исправился. И понял: то, что ты делал, — это преступление». На этот раз меня отпустили уже с документами. Но ни машину, ни ключи от квартиры не вернули.
Освободившись, Сергей Захаров узнал, что большинство его друзей уже уехали в другие регионы Украины. Сам художник выбрал Киев.
— Приехал в столицу с 500 гривнями в кармане, — тяжело вздыхает Сергей. — Все мои сбережения украли боевики. Сейчас живу в офисе у старого знакомого. Спасибо ему, что приютил. Уже здесь, в Киеве, я нарисовал вот это.
Захаров показывает с десяток работ, ярко иллюстрирующих все, что с ним произошло. На одной из картин его около мастерской задерживают приехавшие на джипе боевики. На другой — избивают в подвале.
— Когда я это рисую, становится легче, — объясняет Сергей. — Поэтому не исключено, что появятся еще несколько картин «из плена». А еще мне помогает поддержка. Я даже не думал, что встречу в Киеве столько неравнодушных людей! Ко мне приходят незнакомцы, благодарят за то, что я делал. У многих в мобильных телефонах сохранились мои карикатуры. Это очень приятно.
— В Донецке остались ваши родственники?
— Да, там живет мой 80-летний папа. Но у нас с ним разные взгляды. Он поддержал сепаратистов и наотрез отказался уезжать. А узнав, что я не пойду на псевдореферендум, удивился: «Так ты что, за бандеровцев и фашистов?» Для него все однозначно. Ему сказали: в Киеве фашисты, а в Донецке с ними борются, и все, переубеждать бесполезно. К сожалению, в Донецке таких сейчас большинство. Этих людей даже жалко — они пока не понимают, что сами натворили беду. Те, кто думает иначе, уже уехали и не собираются возвращаться. Мне тоже в родном городе пока делать нечего.
Пребывание в плену для Сергея закончилось многочисленными гематомами и переломами ребер. Но художник признается — о том, что рисовал карикатуры, не жалеет.
— Наверное, если бы ситуация повторилась, я поступил бы точно так же, — рассуждает Сергей. — Даже если бы знал, что меня за это ждет. Иначе это был бы уже не я. Если честно, даже после освобождения из плена мне хотелось выйти в Донецке на улицу и повесить очередную картину. Чтобы боевики видели, что я не сдался. Но хорошо, что я сдержал порыв. Иначе, наверное, сейчас бы с вами не разговаривал.
9968Читайте нас у Facebook
