Народный артист россии константин райкин: «папа не знал, в каком классе и как мы с сестрой учимся»
В кино Константин Райкин дебютировал 30 лет назад в маленькой роли в фильме «Командир счастливой «Щуки». Известность пришла к нему после фильма Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих», а большой зрительский успех -- после музыкальной комедии «Труффальдино из Бергамо». Сегодня Константин Аркадьевич успевает сидеть на нескольких стульях сразу: он -- художественный руководитель и режиссер театра «Сатирикон», чуть ли не ежедневно играет в спектаклях, преподает и снимается в кино.
«Удивляюсь, когда молодежь идет в актеры. Могли бы моделями стать, бизнесменами, путанами -- дело денежное»
-- Константин, вас давно не видно в кино. Не зовут или сами не хотите?
-- Место актера -- в театре. В кино бывает замечательный режиссер, но актер там поставлен в особые технические условия. И он не важнее, чем монтаж, чем пейзаж, чем многое-многое другое. А в театре актер -- это самое главное. Театр -- это актер, актер -- это театр. Ты можешь пробовать, рисковать… В театре победы слаще, поражения горше, все острее, трагичнее и счастливее… В театре работать намного азартнее! Никогда не знаешь, кто сидит в зале, -- интеллигенты, жлобы, дети, старики… И всех надо взять за кадык. И если ты их возьмешь, они будут тебе благодарны за это. Они тебя обожают, они выражают тебе свою любовь! В кино всего этого нет. Хотя кино делает знаменитым. Это вещь приятная, но не обязательная. Слава -- не самое главное для актера. Хорошо, если она есть. Ничего страшного, если ее нет. Есть вещи поважнее. Это я говорю как человек, переживший славу.
Знаете, иногда и сценарии бывают замечательные, не говоря уж про заграничные предложения с контрактами на огромные суммы, но кино отнимает слишком много времени, а в театре очень много работы -- не до съемок.
-- Вы ведь, помимо всего прочего, еще и преподаете… Нынешние студенты похожи на прежних?
-- Похожи. Я не люблю ругать современную молодежь, мне кажется, что это неправильно. Конечно, есть какие-то генетические отличия. Вообще, они лучше, красивее, чище нас. Конечно, есть разные отребья, есть неудачные, так сказать, экземпляры, плохо воспитанные либо изломанные судьбой… Сейчас так много соблазнов, так много настроенных на то, чтобы иметь баб-ки!.. И вдруг эти люди -- чистоглазые, чистолицые, красивые -- идут в театр, хотя давно могли бы стать топ-моделями, бизнесменами, путанами -- дело денежное. Нет, они идут в безденежное, странное, какое-то монастырское существование… Почему? Потому что их зовет Господь Бог. Какое-то внутреннее, интуитивное желание… Чистота их зовет.
-- Вы считаете, что человек творческой профессии не может быть богатым?
-- Не знаю. Если говорить о духовном, то я, конечно, богат. Если в материальном смысле -- не очень. Совсем не богатый, хотя не экономлю деньги на еде. Если исходить из моих доходов, то мне, наверное, намного легче, чем большинству людей в нашей стране, но…
«Когда у мамы случился инсульт и она на 16 лет слегла, я занял в «Сатириконе» ее место»
-- Быть артистом вы хотели с детства?
-- В детстве я мечтал о более, как казалось в те времена, романтических профессиях. Актером становиться не собирался, более того, долгое время вообще об этом даже не думал. Потом решился, но мне было очень трудно, тяжело. В институте я не пускал папу смотреть на свои работы. Первый раз он увидел меня на сцене спустя два года, когда я уже работал в «Современнике». Долгое время я был уверен, что никогда не буду работать с ним рядом. Потом, после десяти лет в «Современнике», понял, что, как бы я ни любил этот театр, работать хочу в другом. В таком, какого еще нет.
-- Имя вашего отца вам помогало или мешало?
-- Знаете, здесь есть как свои минусы, так и плюсы. Я всегда был сыном Райкина, и мне напоминали об этом на каждом шагу, не давая расслабиться. В прежние времена меня сильно раздражала характеристика: «Сын Райкина!» Более того, я жутко комплексовал. В детстве у меня была няня Тася -- темная, неграмотная женщина. Она меня очень любила, правда, какой-то жуткой любовью. Так вот, когда нужно было куда-то пройти, она всегда говорила: «Пропустите! Это сын Райкина!» Я от всеобщего внимания сжимался, словно улитка. Представляете, какой удар по не сформировавшейся детской психике?! Подобное стеснение я ощущал всю жизнь, и это осталось до сих пор. Ненавижу, когда на меня показывают пальцем. Даже сейчас, когда меня узнают в толпе и просят автограф, я, бывает, отказываю. И не потому что у меня звездная болезнь, просто стесняюсь, внутренний зажим какой-то, неловкость.
Кстати, папа к своей славе относился спокойно. Об известности Аркадия Райкина вообще не принято было говорить. Такое, знаете ли, табу! Как-то отец дома рассказывал об одном известном артисте. Я, будучи еще совсем маленьким, вдруг спросил: «Пап, а кто из вас знаменитее -- он или ты?» Папа сделал паузу, помрачнел и сказал: «Чтобы я больше никогда не слышал от тебя таких глупых вопросов!»
-- Вашим воспитанием кто больше занимался -- мама или папа?
-- Оба, просто у папы было меньше времени. Он мог не знать, как и в каком классе мы с сестрой учимся (улыбается). Родители воспитывали нас своим примером, своими поступками. Особых назиданий не было, я уже не говорю о физических наказаниях. Отец вообще никогда не повышал голос. Он объяснял все очень тихо, но от этого его назидания не становились менее весомы! По одному папином взгляду было ясно, что он хочет сказать.
-- Кто был главой семьи?
-- Наверное, все-таки папа. Знаете поговорку: мужчина -- голова, а женщина -- шея. Куда шея повернет, туда голова и смотрит (улыбается). На самом деле мама действительно была мозговым центром и посвятила всю свою жизнь папе. Она была умная, образованная, веселая, одаренная и открытая. Мама ведь была для отца другом и соратником не только по жизни, но и в работе. Она долгие годы была правой рукой отца, на ней висела масса дел по театру. Потом вдруг у нее случился инсульт… 16 лет она проболела.
-- Вы заняли ее место в театре?
-- Да, папе было сложно одному, и я ушел из «Современника», где ко мне очень снисходительно относились, но умным человеком не считали (смеется). Многие уверены, что на детях великих природа отдыхает, и я, сын знаменитого артиста, ничего делать не умею.
-- Аркадий Исаакович воспринимал вас как артиста?
-- О-о-о! Папа любил меня как артиста! Для меня большей награды, чем его похвала, и быть не могло. Помню, как-то после спектакля «Что наша жизнь?.. » он пришел ко мне за кулисы и заплакал. Никогда не забуду его слова: «Боже, как это хорошо!»
У нас с папой были очень похожие вкусы, часто мы оценивали работу друг друга. Правда, иногда из-за этого бывали забавные случаи. Как-то после очередной премьеры я пришел к папе в гримерку под сильнейшим впечатлением от только что увиденного. Что-то хотел купить в буфете и говорю: «Пап, дай рубль». И начинаю говорить о том, как блистательно он сыграл, как все замечательно… Папа внимательно выслушал меня, улыбнувшись, протянул деньги и сказал: «На тебе два рубля!»
«С украинским темпераментом я сталкиваюсь каждый день. Жена у меня настоящая хохлушка»
-- Похоже, народную мудрость «Бог троицу любит» вполне можно отнести к вам… Ваши избранницы были из мира искусства?
-- Моя первая жена была студенткой школы-студии Олега Павловича Табакова. Она училась на режиссерском факультете, а я преподавал там. Когда я сделал ей предложение, мне было 27 лет. Вместе мы прожили четыре года. Вторая жена была художницей. Мы были знакомы с ней давно, еще с юности. Был жутко влюблен в нее, но она вышла замуж. Я очень переживал, но судьбе было угодно, что мы все-таки спустя годы поженились. Прожив вместе пять лет, я ушел, хотя по-прежнему очень ее любил. Мы расходились долго, мучительно…
-- Правду говорят, что союз творческих людей редко бывает удачным?
-- Признаюсь, я слишком трудный партнер в личной жизни… А с бывшими женами мы по-прежнему в очень хороших отношениях. Просто моя первая и вторая жены не могли поделить меня с моей работой. Жутко ревновали к театру, где я проводил больше времени, чем в семье. Они не давали мне необходимой свободы.
-- А сам-то вы ревнивый?
-- Абсолютно нет! Ревность -- это дьявольское чувство. Отношения должны строиться, прежде всего, на доверии. Я считаю сверхглупостью без звонка приезжать домой или без предупреждения возвращаться из командировки. Зачем ставить себя в идиотское положение?! Всегда предупреждаю, что приду. Не буду бить морду сопернику и устраивать истерики своей жене. Просто уйду.
-- С третьим браком что-то в вас изменилось. Это опыт, зрелость… или все же заслуга вашей третьей жены, Елены?
-- Конечно, это прежде всего заслуга Лены. Мы с ней -- два сапога пара. Я запросто могу завестись и тут же успокоиться. Лена тоже взрывная, эмоциональная. И очень упрямая. Настоящая хохлушка. С украинским темпераментом в лице жены Лены и дочери Полины я сталкиваюсь каждый день (смеется). Жена ведь у меня из Украины. И при всем при том мы удивительно ладим. Хотя Лена -- тоже человек искусства. По образованию она драматическая актриса -- закончила Школу-студию МХАТа. Работала в «Сатириконе», потом, решив, что ей дают мало ролей, захотела стать певицей. Несколько лет занималась вокалом, записала диск и поставила по этому диску спектакль.
-- Вы познакомились в театре?
-- Она пришла показываться в «Сатирикон», и мы с папой приняли ее. Я сразу положил на нее глаз, и через некоторое время она стала моей женой. Знаете, она такая женщина-революционер, сильная, бойкая. Мне это нравится.
-- Аркадий Исаакович был не против служебного романа?
-- Родители не препятствовали, тем более что папе в свое время пришлось столкнуться с подобными трудностями. Родители познакомились в театральном институте, хотя впервые увиделись раньше, когда мама училась в школе. Отец как-то выступал там и обратил на нее внимание. Потом он пригласил ее в кино и, как только в зале погас свет… сделал ей предложение. Папа был из очень простой семьи, а мама -- из интеллигентной. Ее родители долго были против их союза, считая, что он не достоин их дочери. Так что к моему браку родители отнеслись весьма деликатно. Мы даже не обсуждали эту тему. Тем более, что жили мы отдельно от родителей. Правда, с первой женой мы жили с моими родителями, потом я отделился. Захотелось самостоятельности. Моя сестра (актриса Театра Вахтангова Екатерина Райкина. -- Авт. ) тоже жила отдельно.
-- Кто в вашей семье занимается бытом?
-- Мне позволено не вникать в бытовые вопросы. Я зарабатываю деньги и могу высказать пожелание, например, хорошо бы поехать летом туда-то. И все. Остальное делает Лена. Договаривается с рабочими, следит за ремонтом, организовывает отпуск, что-то устраивает… Дает мне возможность заниматься театром. Мне с моими девочками хорошо. И я очень скучаю, когда их нет рядом.
-- Константин, а как поживает ваша знаменитая коллекция парфюмов?
-- Да нормально поживает (улыбается)… Растет и ширится.
-- Откуда такая страсть к ароматам?
-- Просто я очень чувствителен к запахам. А поскольку работа у актеров очень физически трудная, приходится следить за собой. К личной гигиене и чистоте меня приучили с детства. Потом появились разные парфюмерные изыски, и я увлекся. Пришлось много поездить по миру, оттуда привозил разные интересные запахи. У меня много парфюмерных каталогов, но я не приобретаю одеколоны просто так. Это достаточно дорогое удовольствие. Беру только то, что мне нравится. В парфюмерном магазине, если есть настроение, могу провести полдня. Любимых запахов у меня несколько. Все зависит от времени года, настроения и еще кучи вещей. Кстати, у меня для каждого спектакля определенный аромат. Один из самых любимых парфюмов -- «Картье» -- дорогой, изысканный аромат.
Читайте нас у Facebook
