Игорь губерман: «провожая меня из ссылки, блатные говорили: «мироныч, если тебе чего надо, мы приедем и все сделаем за ящик портвейна… »
Игорь Губерман появился в редакции минута в минуту. Пунктуальность -- одна из его положительных черт. На самом деле, таких у него много. Правда, сей факт Губерман тщательно скрывает, поскольку по натуре -- человек циничный. Даже по отношению к себе. «Ну что, приступим?» -- нетерпеливо спросил Игорь Миронович. Кто ж откажется?! Мэтр гариков попросил лишь чашечку крепкого кофе и… пепельницу. Кстати, сия роскошь доступна в кабинете некурящего главного редактора «ФАКТОВ» немногим. Припоминаются только Иосиф Кобзон и Галина Волчек…
«Я, как девушка по вызову… »
-- Здравствуйте, Игорь Миронович. Вас беспокоит Татьяна Воскресенская из Запорожья. Вы сейчас в Израиле или в Москве живете?
-- В Израиле, ласточка. С 1988 года. Провожу там месяцев девять из года. Даже десять. Месяца два -- гастроли. Куда позовут. Я, как девушка по вызову…
-- В Россию зовут?
-- Зовут! Очень! Раз в год еду в Россию, объезжаю городов десять. Больше не могу. Правда, за то же время в Америке можно объехать городов 25, там самолеты, как трамваи, ходят.
-- И никаких у вас неприятных эмоции, связанных с Россией. Все-таки не баловала вас она…
-- Да что вы! Это было замечательное время! Я благодарен советской власти, если вы имеете в виду отсидку. Я встретил кучу интересных людей! Написал две книги! Писал, правда, тайно. Но их выносили. Впрочем, все это описано в моих книжках -- «Прогулки вокруг барака» и «Пожилые записки». Россия для меня такая же Родина, как Израиль! В душе я, разрываясь, привязан к обеим странам.
-- Здравствуйте, это Игорь Свистунов из Кировограда. Игорь Миронович, вам не страшно в Израиле?
-- Знаете, у сибирских скотоводов есть замечательная пословица: человек не скотина, ко всему привыкает! Израильтяне привыкли к такой обстановке. У нас полные рестораны и кафе, на улицах гуляют, мы ездим друг к другу в гости. В этом есть некий вызов, мол, нас не заставишь…
-- Нет ненависти к арабам, палестинцам?
-- Ненависти нет… Хотя не скажу за весь Израиль! Есть ощущение как бы встречи с враждебной стихией. Селевым потоком. Даже не знаю, с чем это сравнить. Я придумал название и, по-моему, пресса его уже подхватила: зеленая чума. Господь Бог сочиняет непрерывно всякие бедствия. Я, простите, даже стишок вам прочту, ладно?
Вся история нам говорит,
что Господь неустанно творит.
Каждый век появляется гнида
Неизвестного ранее вида.
Вот если в прошлом веке -- в двадцатом, -- это были фашизм и коммунизм, то сейчас, похоже, Господь Бог учинил этот нарыв на исламе. Иначе его просто не назвать. У нас не локальный конфликт -- мы просто оказались на форпосте.
-- Вам, человеку из советской системы, не мешают еврейские традиции?
-- Верующие евреи замечательно научились нае… ть Бога во всех отношениях. В частности, лифт в субботу работает все время. Во многих домах есть такие специальные лифты -- без дверей. В них можно заходить, не нажимая на кнопки. Очень трудно жить, всю субботу не совершая никаких финансовых операций. И вот несколько домов обносятся веревочкой -- пока суббота. Потом веревочка снимается. Однажды забыли снять, и убился очень хороший скульптор.
«Когда меня водили на допросы, мои стихи прятали сокамерники в сапогах… »
-- Добрый день! Это прямая линия «ФАКТОВ»? Игорь Миронович, это Наталья из Белой Церкви. Знаю, что сидя в тюрьме, вы написали книгу. Как вам это удалось?
-- Наташа, милая, я писал в камере на клочках бумаги. Поскольку меня дергали на допросы, эти клочки хранила вся камера -- в сапогах, туфлях… А потом их вынес один хороший человек. В тюрьме я встретил разных людей, но ко мне относились очень хорошо. Вообще, к дуракам в России очень хорошо относятся! Кстати, у меня даже кличка была -- Профессор. Так она за мной по этапу и тянулась. Потому что я за всех желающих отгадывал кроссворды. А за это мне на прогулочном дворике перекидывали через стену табак.
-- Не сигареты?
-- В тюрьме я курил табак -- белорусский тютюн. Такая махорка. Сигареты «Прима». Бывали иногда сигареты с фильтром, запрещенные, кстати. Дело в том, что фильтр сжигается на спичке, остывает и, остывая, становится острым. Таким, что им можно вскрыть вены. (Игорь Миронович довольно ловко проделывает этот трюк и действительно демонстрирует своеобразное маленькое лезвие. -- Авт. ) Только трогайте осторожно. Очень острое…
-- Игорь Миронович, частенько вас ругали за использование ненормативной лексики?
-- Начиная с учительницы русского языка и преподавателя марксистско-ленинской эстетики… Но постепенно все как-то привыкли. Знаете, неформальная лексика вернулась в русский литературный язык. Ведь без нее литература российская просто невозможна! И все стало на свои места.
-- Когда вы начали прибегать к этой лексике?
-- С самого начала. Как начал писать стишки. Просто я считаю ее естественной частью великого, могучего, правдивого и свободного… Совершенно естественной. Этим просто живешь! Иначе как передать свои ощущения? Если, например, споткнулся? А если на дороге выбеины и колдоебины? А как произнести орган воспроизведения и размножения? Кстати, мне чего-то в вашей компании захотелось говорить прилично. Но обычно я называю это просто -- хер!
-- А на иврите как?
-- Вы знаете, на иврите есть замечательный мат, но такого, как в русском языке, конечно, нет. Хотя, например, в Тель-Авиве есть огромная пивная, очень посещаемая, которая называется «К ебеней матери». Так и написано. Огромными светящимися буквами.
-- Как ваши дети относятся к свободному стилю разговора отца?
-- Очень спокойно. Но они мой стиль не переняли. Хотя абсолютно спокойно читают мои стишки и всякое другое. Это же ведь как употребление кофе: кто-то пьет кофе, кто-то -- чай…
-- Чем они занимаются?
-- Дочка -- воспитательница в детском саду. Раньше она занималась кибернетическими машинами, потом родила девочек и пошла работать в детский сад. Сын -- программист-математик. Ой, нет, он не математик. Вру. Как же это называется? Процессорщик. У меня уже три внучки и внук.
«Моя фамилия по-голландски звучит, как Хуйберман. Я страшно рад!»
-- Алло, это «Буква»?
-- В каком смысле?
-- Книжный магазин?
-- Нет, милая, это Губерман. Всего хорошего! Помните этот анекдот замечательный? «Алло, это прачечная? -- Это прачечная-хуячечная. Это министерство культуры!»
-- Здравствуйте, Игорь Миронович. Это Галина из Запорожья. Вы знакомы с писательницей Диной Рубиной?
-- Я дружу с ней. Чем очень горжусь. В ближайшие год-два она напишет замечательные книги. Сейчас она от «Сохнут» в Москве культурный атташе Израиля. Развернула чудовищную работу! Дина очень талантливый человек, с огромным потенциалом писателя. Кстати, недавно в Голландии вышел сборник ее рассказов и мои стишки на голландском. Потрясающий язык! Моя фамилия по-голландски звучит как Хуйберман, а Дины -- Руебина. Я страшно рад!
-- Игорь Миронович? Добрый день! Город Киев, Светлана Павловна. Откуда пошло название ваших стихов -- гарики?
-- Знаете, я сначала свои стихи называл дацзыбао. Помните, были большие лозунги в Китае большими буквами? Но в 1978 году друзья издали мою книжку в Израиле, назвав «Еврейские дацзыбао». Это была совершенная глупость. Тогда я задумался и вспомнил, что меня в семье всегда звали Гариком -- бабушка, мама… И назвал свои стишки -- гарики. Это оказалось очень перспективным и побудительным. Уже сейчас есть тысячи мариков, юриков, петиков, кирилликов. Даже одна старушка издала толстую книжку ириков. Так что все теперь называют своими именами…
-- Игорь Миронович, а вы знаете, что еще называют гариками?
-- (С интересом. ) Не-ет.
-- Я сама удивилась, если честно. Оказывается, гариками называют… героин. Наркотик.
-- (Озадаченно. ) Знаете, я в этом не повинен… Хотя мне это совершенно до лампочки. Ну, назвали и назвали. На здоровье…
-- Добрый день, Игорь Миронович. Надежда из Киева. Есть темы, которых вы избегаете?
-- Практически нет. Всякая тема имеет место быть. Если получается стишок, я пишу. Я никогда не задумывался, на какую тему стишок. Есть хорошая рифма -- не моя, естественно. Украденная. Ее ж нельзя просто перенести в свою книжку. А если в стишке, то уже как бы не краденое…
-- Есть гарики, за которые вам доставалось больше всего?
-- Мне никогда ни за что не доставалось. Правда, жена всегда говорит: вот ты опять глупость написал! Но это у нас нормально. Счастливая семейная жизнь.
-- Решение покинуть Советский Союз пришло к вам в тюрьме?
-- Не-ет, тюрьма не имеет к этому никакого отношения. Значительно раньше. Я в 1978 году подал заявление. А после тюрьмы не уезжал еще четыре года. Взялся за одну книжку, роман «Штрихи к портрету». Хотел еще написать о зэках сталинской поры. И мы собрались уехать… Просто было ощущение, что Господь Бог предлагает нам прожить другую жизнь. Мы уехали вовсе не из сионистских побуждений. В 1988 году мне еще и «помогли». Нас с женой вызвали в ОВИР -- очень уж стишки широко распространялись, -- и женщина-чиновница (дивной, кстати, красоты) сказала, что министерство внутренних дел приняло решение о нашем выезде. А то мы бы уехали на два годика позже.
-- Когда вы вышли из тюрьмы, за вами установили наблюдение?
-- Меня не прописывали в Москве. А вот жену с детьми сразу, меня только год спустя прописал у себя Давид Самойлов -- в Пярну. Там же я снял с себя судимость. Милиция исправно приходила и проверяла, где я.
«Я бы с удовольствием обнялся с заместителем начальника по режиму Волоколамской тюрьмы»
-- Алло! Неужели это Губерман?! Беспокоит вас учительница Татьяна Ивановна из Киева, большая ваша поклонница. Скажите, первое время в Израиле у вас не было ощущения безысходности?
-- Мы кидались -- как в холодную воду. Как дети маленькие. Я готов был заниматься чем угодно! Инженер из меня никудышный. Что у меня потом окажется сотня, тысяча читателей, я не мог и предположить. Эмигрантское состояние -- очень взвешенное.
-- Вы встречались с кем-нибудь из своих бывших сокамерников?
-- К сожалению, нет. Я их разыскивал. У меня был концерт в Красноярске. Я объявил по телевидению, радио, в газете, что разыскиваю всех, с кем сидел. Даже надзирателей. Всех обниму, хочу видеть. Н-нет! Думаю, они не идентифицируют Игоря Губермана того и Игоря Губермана этого. К сожалению.
-- У вас были хорошие отношения с блатными?
-- Очень хорошие! И в лагере, и на поселении. Помню, блатные, провожая меня из ссылки, говорили: «Мироныч, у тебя всякая жизнь будет в Москве -- неизвестно что и как. Если тебе что надо, мы приедем и сделаем все за ящик портвейна!» Я иногда вспоминаю с жалостью, что не записал тогда адреса. Правда у них, наверное, тоже цена повысилась…
Я бы с удовольствием обнялся с заместителем начальника по режиму Волоколамской тюрьмы, который вынес мои стихи на волю. Он умер от инфаркта. Врача, который вынес мою книжку воспоминаний из лагеря, с зоны, я так и не могу разыскать. Думаю, он спился и умер. Крепко поддавал.
-- Здравствуйте, Игорь Миронович. Ваш тезка Игорь из Обухова. Хотел бы знать, у вас есть любимый гарик?
-- Н-нет, пожалуй, нет, Игорь! Есть один, который я читаю в ответ на такой вопрос, но ведь все равно не напечатают или поставят прочерк… Ну, ладно:
Вон живет он, люди часто врут,
Все святыни хая и хуля.
А меж тем я чист, как изумруд,
И в душе святого -- до хуя.
На самом деле, на вечерах когда выступаю, у меня на бумажке написана первая строчка стиха. Штук двести помню по первой строчке. Больше -- нет.
-- Здравствуйте, Игорь Миронович! Это Анатолий Евгеньевич из Днепропетровска. Хотелось бы знать, за что именно вас упекли за решетку? Неужели действительно за скупку краденого?
-- Не верится, да? И мне. А было. В то время огромное количество людей сажали по уголовной статье. Помню, меня вызвали в КГБ и предложили посадить главного редактора журнала «Евреи в СССР», с которым я тогда сотрудничал, или сесть самому. Выбора у меня не было. Тут же нашли уголовников, которые показали, что я купил у них пять заведомо краденых икон. А так как при обыске у меня их не нашли, что в общем-то понятно, меня судили еще и за сбыт краденого. В общем, мне светило максимум полтора года. Но следовательница мне призналась, что отсижу я полных пять лет, потому что директору музея в Дмитрове очень понравилась моя коллекция икон. А конфисковать ее могли только, дав мне такой большой срок.
-- Вы пытались, выйдя на свободу, найти свою конфискованную коллекцию икон, живописи?
-- Мне ужасно этого хотелось, но я брезгливый человек и представил, что надо будет писать в органы, с кем-то из них общаться. И не стал этого делать. Тем более, что я почти наверняка знал, что ее не найдут. Все конфискованное в 80-е годы у коллекционеров контейнерами гналось на Запад и продавалось. Для Олимпиады нужны были деньги…
-- Что у вас конфисковали?
-- Большую коллекцию живописи. Очень большую! Я собирал ее 12 лет. Масляные картины, темперные. Иконы, скульптуры. Огромное количество книг. Дело прошлое. Хотя, приехав в Израиль, я вновь стал коллекционировать. У меня довольно неплохая коллекция живописи -- друзья подарили, когда я вышел из тюрьмы.
Помню, была забавная история. Я уже долго был на свободе. Однажды иду по Москве, ко мне подходит мужчина в штатском и говорит: «Знаете, мне кажется, в вашей жизни было много отношений с этой организацией». И протягивает мне значок, выпущенный к 50-летию ВЧК. Со щитом и мечом. Возьмите, говорит, на память! Это мой личный. Там и номер изнутри. И ушел тихо…
По просьбе читателей «ФАКТОВ» печатаем адрес, по которому можно связаться с Игорем Губерманом, любезно предоставленный самим поэтом: Igor Guberman 424/19 Neve-Yaakov Jerusalem 97350 Israel.
За помощь в организации прямой линии благодарим полномочного представителя по Украине Игоря Губермана Семена Рубчинского.
Материал подготовлен Таисией БАХАРЕВОЙ и Светланой ОЛЕФИР, «ФАКТЫ».
2286Читайте нас у Facebook
